Человеку несведущему порой бывает трудно отличить поисково-спасательный отряд от просто поискового. Разница, как оказывается, проста – первые ищут пропавших людей, спасая их жизни, вторые занимаются поиском мёртвых, спасая нашу память о них. Волонтёры нижегородского поискового отряда «Курган» выезжают на места боёв Великой Отечественной войны и ищут захоронения солдат.
Благодаря им многие семьи смогли найти своих близких людей. Что движет волонтёрами, как их находят родственники погибших? Что самое важное и сложное в таких поисках? Об этом и о многом другом мы поговорили с директором отряда «Курган» Фёдором Дроздовым. В начале пути История нижегородского «Кургана» началась ещё в прошлом веке. В 1988 году при музее университета Лобачевского появился поисковый отряд «Долг», который выехал в экспедицию под Вязьмой. Тогда о массовом движении поисковиков речи ещё не было. Но в 1989 году прошла первая всесоюзная Вахта памяти, собравшая огромное количество добровольцев.«Результаты потрясли даже организаторов, – вспоминает Фёдор Дроздов. – Мало того, что туда по призыву комсомола съехалось несколько сотен тысяч людей со всей страны. Они за две недели работы подняли около трёх тысяч бойцов, что действительно произвело впечатление на всех».
После этого поисковая работа в стране стала официальным направлением.
«Были периоды получше, были похуже, всякое бывало, но оно продолжает работать до сих пор», – рассказывает Фёдор Дроздов.
В 93‑м году нижегородский поисковый отряд переименовали в «Курган» – вероятно, потому, что поисковых отрядов «Долг» по стране десятки. А в 2000 году он превратился в целую организацию «Курган», которая объединила уже несколько отрядов, занимающихся поисковой работой.
«Мы выезжаем на какое-то место сражений Великой Отечественной войны, – расказывает о работе Фёдор Дроздов. – Ставим палаточный лагерь и ходим по лесам, по полям. С помощью металлоискателей, щупов, архивных данных, опроса местных жителей разыскиваем незахороненные останки или неучтённые захоронения, где бойцы просто сброшены в условную воронку. Кто там лежит, неизвестно, сколько там лежит, неизвестно. Никаких почестей им не отдали».
Чтобы вернуть павшим их имена, поисковики и отправляются раз за разом в свои экспедиции. Личное отношение Поисковая разведка может занять как три-четыре дня, так и месяц. В маленькие экспедиции выезжает обычно небольшая группа опытных ребят, в долгие поездки – от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Есть большие всероссийские Вахты памяти, собирающие десятки отрядов. Там количество участников достигает 500 – 600 человек. Чаще всего длительность экспедиции зависит от места поисков.
«Не секрет, что северо-западная часть нашей страны – Новгородская, Смоленская, Тверская области, Псковская – они обезлюдели, – объясняет Фёдор Дроздов. – Там, где до войны была деревня на деревне, сейчас леса, поля, даже на машине не пробьёшься».
Места поисков определяют разными способами.
«Есть научно-исследовательская работа, благо сейчас огромное количество архивных документов в доступе, – рассказал Фёдор Дроздов. – Есть обработка запросов. У нас тысячи семей по всей стране продолжают до сих пор искать своих родных и близких, пропавших на фронтах Великой Отечественной войны. Мы эти запросы отрабатываем. Благодаря тому, что тысячи документов опубликованы, примерно треть этих запросов (это моя личная статистика) мы отрабатываем со знаком плюс. Если не устанавливаем судьбу воина точно, то хотя бы примерно – где служил, где пропал».
Результат экспедиции никогда не гарантирован.
«Выезжая в экспедицию, мы не знаем, сколько бойцов найдём», – объясняет Фёдор Дроздов.
По его словам, чем лучше работают поисковики, тем сложнее им становится работать.
«Бойцов, которые лежали близко и легко, – их уже в основной массе собрали. Остались те, которые лежат тяжело и далеко. В 90‑е и 80‑е годы можно было просто пойти в лес и найти бойца, который лежит под слоем мха и листьев, из-под мха торчат ботинки, каска, какие-то фрагменты костей. Сейчас такой сценарий невозможен, появились такие приборы, о которых в 90‑е годы и мечтать не приходилось, – специальные металлоискатели, георадары».
Поэтому сегодня, чтобы найти отдавших свою жизнь за победу, нужны тщательная подготовка и серьёзный уровень профессиональных навыков.
Конечно, некоторым работа в поисковом отряде кажется странной – в свободное время люди бесплатно отправляются в какие-то порой непроходимые уголки страны, чтобы искать останки погибших солдат. Которых, возможно, там и не окажется.
Но у каждого волонтёра своя причина этим заниматься.
«Военная история мне была интересна ещё со времён школы, – объясняет Фёдор Дроздов. – Когда я учился в 10‑м классе, я пошёл на военно-историческую выставку, которая была в музее Добролюбова. Несколько стендов были заполнены артефактами с полей сражений, которые поисковики привезли в университет. И когда я поступил в университет, я уже знал, что там действует поисковый отряд. Начал наводить справки, через какое-то время мы встретились. Когда я отправился в первую экспедицию, появилось абсолютно чёткое ощущение – это моё, мне это интересно, я готов тратить на это кучу времени и сил. И с 96-го года я занимаюсь поиском».
Найти людей, которые по-настоящему будут гореть этим делом, зачастую крайне непросто.
«Экспедиции не все выдерживают, – признаётся Фёдор Дроздов. – Всё-таки это физическая работа, полевые условия. Не все справляются, мы обиды не держим. Если человек понимает, что это не его – съездил в одну экспедицию, и всё, распрощались. Кто-то может найти себя в архивном поиске. Для того, чтобы отрабатывать все запросы граждан, надо иметь терпение и компьютер с хорошим интернетом».
Поэтому, как признаётся Фёдор, очень важно найти людей, которые начнут по-хорошему болеть поиском.
«То есть не просто раз год съездил в экспедицию, покопал в лесу, попел песенки под гитару у костра и потом пропал на месяц. Нужны люди, которые будут болеть этим по-хорошему целый год, – объясняет он. – Будут изучать архивные документы, готовить снаряжение и тому подобное. Фанатиков у нас не хватает уже».
Профессионализма требуется всё больше и больше, а его за одну экспедицию не наработаешь. Поэтому мы всё больше в поиске востребованных профессионалов. Долгожданные находки Те же, кто посвящает поисковой работе свою жизнь, признаются, что это даёт им такие эмоции, которых в обычной жизни не испытаешь.
«Если при бойце обнаруживается солдатский медальон, то есть специальная капсула с запиской или какая-то подписанная вещь, в общем, любой предмет, который позволяет установить личность бойца, это окрыляет, – поделился Фёдор Дроздов. – Выброс адреналина колоссальный. У нас, по статистике, примерно один из двадцати найденных бойцов обретает имя благодаря медальону, именной вещи, архивному списку и так далее».
К сожалению, бывают случаи, когда у погибшего не осталось прямых родственников или они о нём мало что знают. В этом случае бывает, что поисковики больше них радуются тому, что удалось найти человека.
«Но в основном люди реагируют очень положительно, – делится директор «Кургана». – Причём такие бурные эмоции иногда бывали, даже доходило до истерик. Истории рассказывают, как «мама его ждала всю жизнь, но умерла всего несколько лет назад». Просят приехать к захоронению, чтобы похоронить родственника рядом с бабушкой».
И та радость, которую испытывают люди, когда им приносят даже обычную медаль их родственника, который считался пропавшим без вести, по признанию Фёдора Дроздова, окупает все тяготы и труды поисковых отрядов.
Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, как поисковики поставили точку в судьбе двоих горьковчан-солдат Великой Отечественной войны.
Свежие комментарии