Ровно 120 лет назад, 21 ноября 1905 года, в Санкт-Петербурге был учреждён «Союз русского народа» – крайне правая организация монархического толка, членов которой политические противники именовали черносотенцами. В нашем издании я не раз писал об истории этой организации на общероссийском уровне. На сей раз хочу поведать о судьбе одного из деятелей «чёрной сотни»…
«Союз русского народа» – массовое движение православно-патриотического толка, возникшее в самом начале ХХ века. Главной причиной появления стала возмущённая реакция самых разных слоёв населения Российской империи на радикально оппозиционные и даже революционные настроения российской интеллигенции позднего имперского периода, которые стали активно проникать в рабочую и крестьянскую среду – что, в свою очередь, вылилось в события первой русской революции.
Охранительной реакцией стало объединение разного рода монархических организаций в «Союз русского народа» – буквально сразу после объявленных политических свобод, дарованных царским Манифестом от 17 октября 1905 года, разрешившим создавать политические партии. Не стал исключением и Нижний Новгород… Родом из простого народа В общем-то тема нижегородских черносотенцев сегодня хорошо изучена и описана. Всех желающих ознакомиться детально с этой историей отсылаю к интересным работам двух наших докторов исторических наук – Владимира Петровича Сапона и Артёма Александровича Фоменкова. Здесь же замечу, что у истоков движения стояла местная монархическая организация «Белое знамя», которая в 1906 году вошла в общероссийский Союз.
Увы, нижегородский филиал повторил судьбу всего движения – со временем, по причине личных амбиций лидеров, он фактически раскололся на конкурирующие организации, типа того же «Белого знамени» или «Нижегородского губернского Георгиевско-Мининского союза русского народа» – были ещё более мелкие самостоятельные структуры, в том числе по уездам….
Отсюда политическая слабость самих нижегородских черносотенцев, которые, кстати, ещё и не знали толком, где приложить свои силы в политике.
Ибо вся их деятельность свелась исключительно к участию в разного рода крестных ходах, к редким манифестациям во славу царствующего монарха да ко всемерной поддержке действующих региональных начальников, типа губернатора правого толка Алексея Николаевича Хвостова (1910 – 1912 гг.). Неудивительно, что к началу Первой мировой войны нижегородская «чёрная сотня» как политический фактор нижегородской жизни фактически сошла на нет…И всё же была сфера, где члены «Союза русского народа» довольно сильно проявили себя – это работа на поле информационного противостояния. И самым ярким черносотенным участником этой борьбы, несомненно, был правый журналист Михаил Александрович Гонохин (литературный псевдоним М. Ярочкин)…Известно о нём немного. Родился в крестьянской семье, в 1886 году, родители отдали его на обучение в Нижегородское четырёхклассное городское училище, где учились дети, скажем так, незнатного происхождения. Позднее Михаил вспоминал, что в училище широко ходила революционная литература самого разного толка. Причём застрельщиками нелегальщины были главным образом бывшие ученики местной семинарии, коих из главного духовного учебного заведения перевели в «четырёхкласску» именно за крамолу.
Как раз в это время Гонохин познакомился с трудами Маркса, Канта, Дарвина и прочих запрещённых тогда авторов. Более всего его поразило то, что работавшие в училище священнослужители в силу своей малограмотности не могли толком дискутировать с учениками-революционерами, в том числе по вопросам веры и толкования Священного писания. Неудивительно, что большинство выпускников училища, уйдя на учительскую работу в сельскую местность, стали там главными проводниками революционных и атеистических настроений.
Не менее оппозиционные нравы, по словам Михаила, царили и во второй женской Нижегородской гимназии, в канцелярию которой он устроился сразу после училища в 1902 году – среди преподавателей даже гуляли карикатуры на действующего монарха Николая Второго, что по тем временам считалось уголовным преступлением.
После гимназии Гонохин трудился делопроизводителем при Судебном следователе первого участка Нижегородского уезда. И здесь его многое удивило, например, полная оторванность русского крестьянства от повседневной жизни империи (многие даже не знали, что, например, началась русско-японская война) и глубокая ненависть ко всему городскому – именно из города, по мнению мужиков, идут все беды деревни, от налогов до полицейского произвола… «Это новое рабство…» Словом, к 1905 году у Михаила сложились вполне отчётливые убеждения. Более всего его занимали вопросы христианства, чьи нравственные устои, по его убеждению, должны лечь в основу русской жизни. Но при этом он полагал, что современное ему православие находится в глубоком кризисе, что в него проникли чуждые учения, вплоть до откровенного сатанизма. А ещё он критиковал церковных иерархов. Цитата: «Господствующая церковь исказила апостольское предание, ввела много собственного, явно противного христианству; она обмирщилась, соединилась с государством и стала органом сыска и гонений».
Что касается монархического строя, то Гонохин явно не был его фанатиком, но воспринимал спокойно, как нужный на нынешнем этапе развития России. Спокойно относился он и к еврейскому вопросу, который тогда сильно волновал многих правых политиков, считавших, что «это евреи губят Россию через революцию и смуту». Гонохин выразил своё отношение к проблеме так:
«Я смотрю на политическое еврейство, как на необходимый фермент в историческом процессе, но фермент отрицательный. Оно, как вобравшее в себя все отрицательные стороны капитализма, исчезнет вместе с ним. Преодоление политического еврейства должно идти не в ограничении его в правах, а в преодолении его элементов…» И вообще, Гонохин считал, что важнее не еврейский вопрос, а проблема капитализма и эксплуатации человека человеком.Он полагал, что капитализм, который и без того ни в грош не ставит интересы простого люда, при захвате власти станет для трудящегося человека рабством даже похуже самодержавия: «Это новое рабство, и духовное, и физическое, рабство без земли и хлеба». А вот проводниками такого рабства является либеральная интеллигенция с её идеями республики, «свободных выборов», конституции и т.д. Всё это, считал Михаил, только политическая ширма для безграничного господства хищного капитала…
Вот эти идеи и привели Гонохина в «Союз русского народа» – принимал его туда в 1906 году известный московский монархист Николай Нилович Ознобишин, который во многом разделял взгляды своего нижегородского протеже и фактически благословил его на журналистскую деятельность.
С 1909 по 1915 годы Михаил Гонохин тесно сотрудничал с центральным органом Союза, газетой «Русское знамя», публикуя там острые заметки и статьи о нижегородской жизни – и не только с критикой либералов или революционеров.
Например, однажды он опубликовал в «Русском знамени» несколько заметок про то, как при нижегородском губернаторе Хвостове взятки среди чиновников расцвели буквально пышным цветом:
«Приспешники Хвостова накинулись на город, как всепожирающая саранча. Взяточничество этой администрации усилилось до такой степени, что не помнят даже старожилы».
Неудивительно, что эти публикации вызвали нешуточный скандал, особенно в местном Союзе, который «кормился» именно из губернской казны… «Она всячески раздувает спекуляцию…» Но более всего Гонохин развернулся в годы Первой мировой войны. Как верно отмечает историк Владимир Сапон, его критические публикации, выходившие на страницах черносотенной газеты «Козьма Минин» по адресу нижегородской буржуазии, дико наживавшейся на нуждах военного времени, затмевали даже самые ярые революционные издания. Вот только некоторые его цитаты:
«…Наша лощёная буржуазия из всего извлекает свой собственный интерес. Детей своих она устраивает на тёпленьких местечках… лишь бы подальше от фронта. Но и этого мало. Она не стыдится доставлять для бойцов за Родину гнилые куртки, сапоги с картонными подмётками и тухлое мясо. Но и этого ей мало. Она раздувает всякого рода спекуляцию, через взяточничество расстраивает транспорт, укрывает посредством банков запасы необходимых предметов, вздувает цены до чудовищных размеров. Она, одним словом, грабит беспощадно, дерёт последнюю шкуру».
«…Война затянулась. Всё вздорожало. В народе определилось явное сознание, что крупная буржуазия занялась спекуляцией, выжиманием соков из него; что она встала на сторону врагов, давя кровожадным обиранием и высокими ценами. В народе возник вопрос: что же эта прогрессивная буржуазия, тянущаяся к власти, верховодящая в общественных органах, не жертвует на конечную победу? Разве живёт она не в России?!».
Особо обрушился Гонохин на городского голову, купца Дмитрия Васильевича Сироткина – ибо, по его мнению, в Нижнем не было ни одного сомнительного деяния, в котором бы лично не поучаствовал глава города: от содействия уклонению от призыва в армию «нужных людей» до разного рода масштабных коммерческих махинаций…
Поэтому не случайно и явно через властные рычаги неугодный журналист в конце 1916 года был мобилизован в армию, в запасной полк, расположенный в Твери. Здесь его и застала Февральская революция, после которой, как заметил сам Гонохин, все монархические организации «исчезли как дым». Потому что не стало главного лица, за которым шёл «Союз русского народа», – царя Николая Второго.Гонохин был арестован Временным правительством – как за былой монархизм, так и за жёсткую критику новой, капиталистической власти. Надо сказать, что это был не первый его арест в жизни. Так, его дважды задерживали при царе, в 1905 – 1906 годы – сначала за присутствие сразу на двух революционных митингах, а потом за критику активистов «Белого знамени», которые решили поучаствовать вместе с властью в подавлении первой русской революции – Михаил был убеждён, что любая карательная акция есть дело прежде всего силовых ведомств империи, но только не общественно-политических организаций, какими бы провластными они ни были. А в 1917 году за него взялись уже либералы…
…Освободился Гонохин за недоказанностью вины буквально перед Октябрьской революцией. Ему удалось избежать ареста в 1918 году, когда большевики развернули красный террор по преследованию былых «приспешников царского режима» – в это время он проживал в деревне. Но в 1919 году НижГубЧК его всё же достала – последовал арест и приговор: тюремное заключение до конца гражданской войны. Впрочем, в 1920 году Гонохина досрочно освободили.
Он окончил филологический факультет только что образованного Нижегородского государственного университета и начал работать следователем трибунала на водном транспорте. Но в начале 1924 года Михаил снова был арестован.
До сих пор непонятны причины этого ареста – самого обвинительного заключения в архивах не сохранилось. Скорее всего, его узнал один из бывших революционеров, который написал жалобу в ОГПУ: мол, бывший активист «чёрной сотни» не просто на свободе, но ещё и служит в трибунале – и куда смотрит советская власть?! Заодно всплыла и расписка Гонохина за 1905 год, в которой он обязался сотрудничать с царским охранным отделением. И в ОГПУ отреагировали…
По всей видимости, этот арест окончательно сломил дух Михаила, явно уставшего от изломов собственной судьбы. В апреле 1924 года Михаил Александрович Гонохин покончил жизнь самоубийством прямо в тюремной камере. Вот так трагически ушёл из жизни самый яркий и самобытный представитель нижегородской «чёрной сотни»…Ранее на сайте pravda-nn.ru рассказывалось, как в Нижнем Новгороде охраняли царя Николая Второго.
Свежие комментарии